Сегодня, 18 февраля, в Украине вспоминают трагический день расстрелов на Майдане 2014 года. А еще сегодня Прощеное воскресенье, но о прощении речь не идет, хотя сложная внутренняя работа всех, кто причастен к этим страшным событиям, происходит. Можно ли ее назвать работой прощения – в психотерапии есть такой термин, но это не о том «принять, простить и отпустить» или «простить нельзя помиловать», это работа на другом уровне и вопрошание происходит иначе: КАК С ЭТИМ БЫТЬ.

Я решила записать небольшой фрагмент из прозы Полины Барсковой «Прощатель», которую иногда называют работой прощения. Мне сложно согласиться с этим названием — скорее, автор пытается как-то быть с тем, что простить невозможно, речь идет о блокаде Ленинграда. И безусловно, это трансформация, это структурная работа, в результате которой появляется новый язык и сама возможность говорить. Это попытка символизации несимволизируемого.

У каждого анализанта, страдающего невротика, длинная и сложная история, корни которой уходят в личностную травму. Но травма субъекта не является отдельной от истории всего общества. Почти в каждом случае в моей практике приходится сталкиваться с отвержением субъекта, непониманием, неприятием, отсутствием Другого. Нет ни одного анализа, где бы не появлялась тема войны прошлой либо нынешней, трагедии репрессированных родственников. И неважно, сколько прошло лет после трагедии — поколение за поколением несет в себе эту травму. И как сложно соткать эту ткань личной истории из черноты, пустоты и непонимания, и с каким трудом рождаются означающие из безмолвия и воя, постепенно обретая форму.